Лунін. В роздумах про майбутнє

В тогдашней России можно было встретить обе реакции на победу над Наполеоном. Лунин и многие из его друзей – Пестель, Волконский, Муравьевы и Бестужевы, увидев Европу, мечтали теперь поднять Россию до ее уровня гражданского общества и общественного устройства. Недаром их поколение было вскормлено идеями Просвещения, мечтами о свободе и правах! А вот государь Александр Первый, судя по всему главную пользу от выигранной войны государь полагал в том что теперь он на всех международных встречах сможет говорить с позиции сильного с любым из европейских монархов.
– Я всех уйму с моим народом!
– Наш царь в Конгрессе говорил,
А чтобы держать Европу в страхе, нужно было держать в боеготовности армию – или делать вид что держишь. И ветеранов, вернувшихся из Парижа, стали ежедневно муштровать на учениях, заставляя выполнять чисто декоративные упражнения с ружьем и правильно тянуть носок. Жизнь солдат, спасших отечество, превратилась в сущий ад.
Вдоль Фонтанки-реки квартируют полки
Их и учат, их и мучат, ни свет, ни заря!
Что ни свет, ни заря, для потехи царя.
А еще были военные поселения где обычных крестьян заставляли строем ходить в поле, а вместо отдыха делать все те же строевые упражнения. И снова, все с той же палочной дисциплиной и суровыми наказаниями за малейшие ошибки. Неудивительно что на дружеских сходках гвардейских офицеров и их штатских друзей разговоры шли не о женщинах и балах. Боевой товарищ Лунина Иван Дмитриевич Якушкин писал:
«В беседах наших — обыкновенно разговор был о положении в России. Тут разбирались главные язвы нашего отечества: закоснелость народа, крепостное состояние, жестокое обращение с солдатами, которых служба в течение 25 лет была каторга, повсеместное лихоимство, грабительство и, наконец, явное неуважение к человеку вообще».

Из дружеских встреч выросло небольшое, на тридцать человек, тайное общество – Союз Спасения. И Лунин был одним из его активных членов. Здесь говорили о том как улучшить жизнь в России, отменить крепостное право, а также о том как превратить империю в конституционную державу – путем переворота, путем пленения или убийства царской семьи, взятия власти в свои руки и установления республики или конституционной монархии.

Как идет кузнец из кузницы, слава!
Что несет кузнец? Да три ножика:
Вот уж первой-то нож на злодеев вельмож,
А другой-то нож — на судей на плутов,
А молитву сотворя,— третий нож на царя!

Друг Марса, Вакха и Венеры
Тут Лунин дерзко предлагал
Свои решительные меры
И вдохновенно бормотал,
Читал свои Ноэли Пушкин,
Меланхолический Якушкин
Казалось молча обнажал
Цареубийственный кинжал

Именно Лунин, а после него Якушкин на собрании Союза Спасения первыми заговорили о цареубийстве. Поднять руку на человека, на царя, на помазанника Божьего – затея, не слишком подходящая для вчерашних спасителей отечества, для офицеров, давших присягу, и для людей, ценивших свою честь выше жизни. А тем более для христиан, пусть даже и формальных. Но тут нужно помнить два немаловажных момента. Во-первых, и Лунин, и Якушкин не придавали своим дерзким проектам большого значения.

Сначала эти заговоры
Между Лафитом и Клико
Лишь были дружеские споры
И не входила глубоко
В сердца мятежная наука
Всё это было только скука
Безделье молодых умов
Забавы взрослых шалунов

А во-вторых, нельзя сбрасывать со счетов того что здравствующий государь Александр Павлович получил корону, фактически благословив убийство своего отца, Павла Петровича. Императрица Екатерина пришла к власти, отправив на тот свет руками Алексея Орлова супруга своего, государя Петра Третьего. Предшественница ее, Елизавета Петровна, свергла и отправила в заключение конкурентов – временщика Бирона и регентшу Анну Леопольдовну при царствующем малолетнем царе Иоанне Антоновиче. Регентшу и венценосного младенца заточили в крепости, а потом вообще отправили в острог в Холмогоры, на север, подальше от лишних глаз. Ни в чем не повинный Иоанн Антонович, выросший в одиночной камере, разлученный с матерью и не имевший возможности общаться вообще ни с кем, мечтавший только о монастыре, после многолетнего заключения был убит уже при Екатерине. Да и Петр Алексеевич пришел к власти, отправив в монастырь старшую сестрицу – тоже, в общем-то, далеко не святую. Интриги и перевороты для тогдашней России были в порядке вещей.
Ты скажи, говори
Как в России цари
Правят.
Ты скажи поскорей,
Как в России царей
Давят.
Как капралы Петра
Провожали с двора
Тихо.
А жена пред дворцом
Разъезжала верхом Лихо.

Трагикомизм ситуации состоял еще в том что в российском православии царь как помазанник Божий был высшим существом, главой церкви, хранителем истинной веры, папой римским к квадрате – недаром Москва с 16 века именовала себя Третьим Римом. И деланная пышность самодержавия казалась тем комичнее чем менее поступки Романовых соответствовали их высокому положению:

Царь наш – немец русский
– Носит мундир узкий.
Ай да царь, ай да царь, Православный государь!
Царствует он где же?
Всякий день в манеже.
Ай да царь, ай да царь, Православный государь!
Царством управляет,
Носки выправляет.
Ай да царь, ай да царь, Православный государь!
Школы все – казармы,
Судьи все – жандармы.
Ай да царь, ай да царь, Православный государь!

КУСОК ИЗ БЕДНОГО ГУСАРА – ПОПУГАЙ
Поэтому в застольных разговорах членов Союза Спасения не было ничего удивительного, да и предосудительного тоже. Перемены были необходимы, о конституции, законах и крестьянской свободе мечтали уже давно – а самодержавная форма управления не оставляла возможностей для мирного продвижения этих идей в правительство. Все-таки плюс демократии в том что при ней мирно и без крови совершаются многие вещи, для которых при абсолютной монархии нужны или война, или апоплексический удар табакеркой в висок, как шутили в России после убийства императора Павла. Недаром Лунин писал о том что «Союз стремился навсегда отстранить необходимость прибегать к средству, противному и справедливости и разуму».

Так или иначе, мысли Лунина и Якушкина о цареубийстве в тайном обществе не приняли, а потом и вообще Союз решили распустить чтобы на его основе создать нечто более серьезное и многочисленное. Но вот еще что важно. Пушкинские слова «друг Марса, Вакха и Венеры» – прекрасная характеристика для удалого кавалергарда, но далеко не лучшая для католика, да и для христианина вообще. Что ж, практикующим католиком Лунин в те годы не был – он уважал римскую церковь, симпатизировал ей, но вряд ли ходил к мессе во время службы в егерском полку или даже в военных походах. Настоящие духовные поиски у него начинаются гораздо позже.

В 1816 году, 29-летний Михаил Лунин внезапно оставляет службу и решает покинуть родину, ехать, как сам он говорил, «туда где есть дело». Кавалергардская служба, состоявшая теперь из одних учений, проказ и попоек, разговоры о благе России и фантастические планы революции перестают его удовлетворять. Рано повзрослевший юноша окончательно ощущает себя зрелым мужем с совершенно иными мечтами и запросами. В поисках нового смысла жизни он и отправляется за границу – в Париж. В Париже Лунин пробыл около года – пока не пришло письмо от сестры с известием о смерти отца и он не вынужден был вернуться на родину чтобы вступить в управление наследством и устроить дела в имениях.

Но этот год во многом был одним из самых важных лет в жизни этого удивительного человека. Здесь он, некогда блиставший и соривший деньгами в кабаках, пытается сделать то что никогда не мог бы себе позволить в России – жить своим трудом. Он служит писарем, составляет прощения для неграмотных и даже делается учителем французского. Как говорил Эйдельман, Чем и прожить русскому человеку, как не обучением парижан французскому языку?... Здесь Лунин встречается с иезуитами, делится с ними своими идеями о преобразованиях в обществе. Там же он знакомится со знаменитым философом Анри де Сен-Симоном, проповедующим о том что общество должно заботиться о беднейших своих членах, и церковь должна принимать в этом самое активное участие. Что немаловажно – здесь он мог беспрепятственно ходить к мессе и общаться со священниками – благо после реставрации Бурбонов духовенства во Франции было немало и держалось оно весьма достойно. Может, священники нашли ответы на вопросы, терзавшие Лунина. Может, он нашел их сам. Трудно сказать что именно пережил наш герой за этот год. Однако судя по воспоминаниям товарищей по каторге и ссылке, можно с уверенностью сказать что из Парижа вернулся он другим человеком. Лунин остался сторонником борьбы против самодержавия, установления конституции и освобождения крестьян. Но убеждения эти в нем тесно переплелись с глубокой верой. Именно во Франции начался его переход от неверия к вере, подлинное обращение в католичество. Обращение к Богу.

Вернувшись домой, Лунин превосходно устроил дела в унаследованном имении. Крестьяне говорили: «При старом барине было хорошо, дай ему бог царствие небесное! А уж при молодом во сто раз лучше. Мы и забыть его никогда не можем»». Затем – жизнь в Петербурге, на первый взгляд праздная, но на самом деле полная трудов, связанных с новым тайным обществом – Союзом благоденствия.

Союз этот появился в 1818 году, и наш герой был одним из его учредителей. Это было довольно многочисленное общество, члены которого ставили своей целью нравственное воспитание и улучшение народа, помощь правительству в благих начинаниях и смягчение участи крепостных. Тем самым, как писал Лунин, следовало постепенно приуготовлять народ к принятию законно-свободных учреждений, дарованных щедротами покойного императора Александра I-го полякам и нам им приготовляемых.

Законно-свободные учреждения – это конституция. Недаром еще в 1818 году на Венском конгрессе Александр утвердил конституцию для покоренной Польши, а через три года, открывая очередной польский сейм, он объявил:
"Я намерен даровать благотворное конституционное правление всем народам, Провидением мне вверенным"

Поэтому члены нового общества, тайного, но не слишком, отринули планы цареубийства и переворота и решили ждать обещанной конституции и по мере возможностей творит добро на местах. Сам государь одно время даже благоволил к этому обществу. Но наступил 1820 год. В Испании и Португалии прошли революции, было установлено конституционное правление. А 16 октября взбунтовался гвардейский Семеновский полк – старейший русский полк, шефом которого был к тому же сам Александр. Началось все с того что еще весной был отстранен многолетний командующий полком князь Яков Потемкин «за мягкосердие» - то есть, за нежелание бить до полусмерти своих солдат, ветеранов, проливавших кровь при Бородино и под Парижем, за малейшую ошибку на строевых учениях и за умение поддерживать дисциплину иными методами. Новый командир, Федор Шварц, оказался тираном аракчеевского типа и решил быстро наверстать упущенное. Возмущенные его жестокостью солдаты и офицеры одна из рот в знак протеста самовольно вышла на перекличку, потребовала ротного командира и отказалась идти в караул. Солдат окружили и посадили в Петропавловскую крепость. Тогда остальные роты добровольно присоединились к заключенным. Шварца, конечно, уволили со службы, но куда более жестоко наказали участников выступления – шпицрутены, каторга, отказ от отставки. Офицеров разослали по армейским полкам под строгим надзором. После этой истории император отказался от всех либеральных реформ и запретил все тайные общества вплоть до масонских лож.
Россия присмирела снова
И пуще царь пошел кутить
Союз благоденствия пришлось распустить – слишком много было в нем людей. Вместо него в 1822 году основываются тайные Северное и Южное тайные общества – теперь уже по-настоящему тайные, ставившие своей целью подготовку переворота и установления конституционного правления – то ли республики, то ли ограниченной монархии.

Поначалу Лунин принимал участие в делах тайных обществ, но вскоре отошел от заговоров – в том же 1822 году он возвращается на службу в лейб-гвардию, в уланский, а затем гусарский полк, стоявший в Польше.

Именно здесь, как позже рассказывали его товарищи-декабристы, Лунин окончательно стал набожным, практикующим католиком. Во многом этому способствовал царивший в Польше дух – придорожные распятия, ухоженные костелы, искреннее, идущее от сердца повсеместное благочестие. Наш герой вспоминал:

Для бедной Польши воскресенье — семейный праздник. Католики окружают свою Мать-церковь, в простоте сердца, с самозабвением и полным упованием исполняют предписанные ею обряды, счастливы ее радостью

Здесь же, в Польше, и настигла его весть о том что 14 декабря 1825 года в Санкт-Петербурге его друзья по тайным обществам вышли на Сенатскую площадь с намерением совершить революцию – и проиграли.

ВІктор Заславський, історик, публіцист